Мы, три курочки-несушки, живем на опушке молодой березовой рощи, от края которой и до самой реки простирается жёлтое облако полезной и вкусной люцерны.
Река у нас тихая и спокойная. Её извилистые берега высоко обросли всякой порослью и видно только эту змейку молоденьких кустиков.
Для нас, трёх лучших несушек стаи, люди построили отдельный, красивый курятник из дерева. С настилом из опилок, лесенкой и выходом во двор. У каждой из нас теперь своё собственное соломенное гнездо.
Меня отделили от стаи первой и поместили в курятник. Сначала я очень испугалась! Так непривычно жить одной в новом доме. Но, к счастью, совсем скоро ко мне подселили ещё двух несушек, и я успокоилась.
Сейчас я живу как царская птица, со всеми удобствами. В нашем домике уютно, светло и тихо. Никакого гула и шума. Я прекрасно себя чувствую. Поэтому мои серёжки и гребешок сделались ярко-розового цвета.
Я быстро освоилась на новом месте, и вскоре у меня появилась мечта – обзавестись своими собственными цыплятами! И чтобы я растила их на свободном выгуле.
Любая курица мечтает об этом, если ей хорошо и удобно!
Каждый день я дарю миру беленькое яйцо. Меня, как и моих соседок, отобрали именно по этой причине: мы несёмся ежедневно. Но у моих соседушек бывают пропуски, а у меня – нет! Никогда не бывают! Поэтому они немного мне завидуют. Недолюбливают.
Та, что слева отличается особой вредностью. Стоит мне отлучиться, - попить воды или поклевать корм, – как она тут же норовит вытолкнуть из моего гнезда яйцо, чтобы его разбить.
Ей хочется чтобы люди считали меня неповоротливой и неаккуратной, а её – умницей и красавицей, несмотря на её вздорный нрав.
Любимое занятие нашей модницы – искать себе на бусы и складывать в своё гнездо яркие камушки и стёклышки.
А курица справа совсем не глупа, но она слишком робкая и пугливая.
Несмотря ни на что, мы живём мирно. Клюём из одной кормушки, пьём из одной поилки, вместе гуляем у реки, ведём беседы…
Мы – лучшие курочки стаи. У нас богатое белоснежное оперенье, и мы ведём себя, как невесты – пристойно!
Однажды утром человеческая рука впихнула к нам в курятник петуха. Спрыгнув вниз, он встряхнулся и гордо выпрямился, расправляя свои большие мощные крылья. Красавец был очень недоволен тем, что с ним обращались как с простой птицей.
Мы замерли, едва дыша.
Озираясь вокруг и грациозно выбрасывая вперёд свои длинные лапы, петух стал обходить наше жилище. Слышно было только как под его сильными пальцами тихо скрипят опилки.
«Ка-ка-ка-какой красавец!» – восхищённо прокудахтала соседка слева.
Петух резко бросил взгляд в её сторону. И наша цыпа расцвела! Встала во весь рост, демонстрируя свою спину, хвост и крыло. Она очень гордится тем, что у неё красивые ножки, – все чешуйки гладкие, и нет ни одного нароста.
А петух равнодушно отвернулся и клюнул что-то на полу. Это означало полный провал моей соседушки.
Да, пожалуй, простыми серёжками его не удивишь!
Наш новый знакомец был ослепительно красив.
Гордо поднятая голова, ярко красный гребешок и стреляющий взгляд! Утренний свет, падающий из окошка, освещал его плотное белое оперенье, и оно чудесно искрилось голубым мерцающим светом. Он был полон достоинства!
Соседка справа от страха так углубилась в своём гнезде, что наш новый сосед её и не приметил.
Его взгляд остановился на мне! Мне показалось, что он разглядывает меня чуть дольше, чем нашу красавицу. Не выдержав его стреляющих поглядок, я скромно опустила голову, как вдруг услышала тихий клёкот.
Я понравилась ему больше всех! Моя мечта скоро сбудется! У меня появятся цыплятки! Ах, как бы я хотела, чтобы мои мальчики были похожи на него!
В тот момент я подумала: – как грустно мне жилось до этого дня! Ведь я несла только пищевые яйца, из которых цыплят не бывает.
Петуха звали Алектор.
И это удивило нас больше всего! Счастливчик! У него есть своя собственная кличка!
Нам, трём восторженным поклонницам его пения, очень нравится повторять вслух «Але-ко-ко-ко-кооо-тор!». Особенно когда он расправляет свои властные крылья.
А поёт наш красавец славно, душевно. Утром, едва забрезжит рассвет, он вытягивает шею и звонкое «Ку-ка-ре-ку!» разливается по всему домику, вылетает через окошки и несётся по всей округе, поднимаясь высоко к солнышку! Вот как весело теперь начинается наш день!
Алектор строго объяснил нам правила проживания кур с петухом. Отныне мы обязаны просыпаться и ложиться спать только по его команде. Мы не должны ссориться, а когда он потребует – немедленно рассаживаться по гнёздам. А ещё наш командир обещал находить еду и защищать нас в минуту опасности!
Алектор умеет предсказывать погоду. Если он запевает сразу после захода солнца, значит жди перемен. Если после девяти вечера – значит, пойдёт дождь. А если после десяти вечера – будет ясно.
Так мы сделались организованной стаей, и наша жизнь стала намного лучше.
Не прошло и недели, как я снесла яйцо.
Настоящее, с зародышем. Из которого может вылупиться цыплёнок.
Оно было таким красивым, что у меня захватило дух. Гладенькое, ровненькое, с толстой скорлупой. Белое-пребелое!
Я осторожно положила его в середину гнезда и стала греть. У меня будет цыплёнок! Ах, только бы яйцо не забрали!
Я представила, как человеческая рука тянется, чтобы отнять его у меня. Ну уж нет! Если такое случится, я клюну эту руку! И буду клевать до тех пор, пока она не уберётся!
Даже если это будет та самая рука, которая нас кормит дважды в день!
«Но, не надо ничего бояться. Пора заняться делом», – твёрдо решила я и стала пушить перья. Я уже чувствовала себя будущей мамой.
– Что ты там ко-ко-ко-копаешь? – заинтересовалась соседка слева. Соседка справа тоже повернула голову в мою сторону.
Сообщить им мою новость – или нет? А вдруг они повредят моё яйцо?!
Но я же решила ничего не бояться! И я открыла соседкам свой секрет.
Мои опасения оказались напрасными. Новость нисколько их не впечатлила…
Вечерело. Снаружи раздался звук щеколды и обычное постукивание посуды с зерном. Это человек! Я приготовилась к обороне. Сжала покрепче хвост, наклонила голову и стала издавать предупредительный сигнал, чтобы меня не трогали.
Птицевод всё понял. Он потянулся ко мне медленно, осторожно…
И тут я раскудахталась! Как только рука птицевода коснулась моего крыла, я клюнула её изо всей силы!
Кудахтанье подхватили мои соседки. Это был настоящий коллективный протест. В борьбу тут же включился Алектор – он стал напрыгивать на птицевода сзади, издавая свирепый звук «ре-ее-ее», который означает опасность сверху!
Но мы – всего лишь птицы, а птицевод – человек. Он хитрее и умнее нас.
Он подошёл к двери и выключил свет. Дело было вечером, в курятнике наступила полная темнота. А в темноте мы, курицы, ничего не видим и замираем на месте, пока снова не станет светло.
Воспользовавшись этим птицевод выхватил из под меня яйцо, и я не смогла ему помешать…
Слёзы потекли по моим пёрышкам.
Через несколько секунд свет зажёгся снова, и я увидела своё драгоценное сокровище в руке птицевода. Он внимательно изучал яйцо, крутил и вертел его в руках, рассматривал на просвет.
А потом он спокойно полез в карман, достал большую ручку, написал на яйце цифру «один» и вернул его мне.
Ах, как я обрадовалась! Какое счастье! Люди не заберут моё яйцо! Они тоже хотят, чтобы у меня был цыплёнок!
Под общее «ко-ко-ко», не успев наплакаться от горя, я лила слёзы, но уже от счастья.
На следующий день соседка слева тоже снесла яйцо. Но, похоже, наша модница не слишком обрадовалась этому. Она спрыгнула вниз и, как ни в чём не бывало, принялась без толку ходить за Алектором. Куда он, – туда и она. Ну, что с ней поделаешь?!
Я так тревожно закудахтала, умоляя соседку не бросать тёплый зародыш, что птицевод заметил моё беспокойство. Он торопливо пометил яйцо цифрой «два», и подложил его в моё гнёздышко.
И я успокоилась. Теперь мои мысли были лишь о том, как сохранить тепло для двух будущих цыплят. Я распушалась и выщипывала свои пёрышки, чтобы гнездо стало как можно более мягким и уютным.
А птицевод стал заходить всё чаще. Он был настороже. Внимательно нас рассматривая, человек в белом халате не раз задерживался возле меня. Я даже подумала: вдруг он мне не доверяет?
Но птицевод следил не за мной, а за моей второй соседкой – пугливой курочкой. И как только она снесла яйцо, он сразу проверил, годится ли она в мамы своему малышу или нет.
Птицевод осторожно поднял трусишку, и пересадил в пустое гнездо соседки слева. Это такая проверка. Если курица останется сидеть – значит, она хорошая наседка. А если покинет гнездо, положиться на неё нельзя.
Наша тихоня поспешила удалиться.
И яйцо под номером «три» тоже оказалось под моим крылом.
Птицевод постоял ещё немного и ушёл. Но совсем скоро он вернулся. В руках у него были таблички. Первую он приклеил под гнездо нашей модницы, на ней было написано «Луша». Вторая табличка – «Клуша» – досталась тихоне. А мне… Мне была дана самая лучшая кличка – «Берегиня»!
Какая же радость пришла ко мне в тот момент! У меня появилась кличка!
Так я стала курицей с большой буквы.
Алектор восхищённо посмотрел на меня и сказал:
– Кра-кра-кра-красавица! Берегиня!
Теперь я чувствовала себя особо важной квочкой, ведь мне доверили сразу три яйца.
Я покидала гнездо лишь в тех случаях, когда меня одолевали голод и жажда. В остальное время я упорно сидела на яйцах. Да и показываться соседкам на глаза мне не хотелось. Перья мои, - беда да и только, - стали блёклыми и редкими, потому что я мало ела и совсем не двигалась.
Я сидела и мечтала лишь о том, как маленькие жёлтые комочки вылупятся из яиц. Как они будут играть и резвиться, а потом я согрею их под моим крылом. Как мы дружно пойдём на прогулку через поле с люцерной к реке, и я стану учить малышей находить корм.
Яйца были горячими. Я чувствовала как они «дышат», а иногда внутри раздавался шорох, и они покачивались. Значит всё в порядке, всё идёт своим чередом.
Чем ближе подходило заветное время, когда цыплята вылупятся на свет, тем беспокойнее я становилась. Я стала плохо спать, прислушиваясь к каждому шороху и звуку…
И вот однажды ночью я услышала странный шум. Он был очень похож на тихое, но какое-то необычное кудахтанье. Но это не был голос Луши или Клуши, или Алектора, и доносился он откуда-то снизу, из угла.
Утром я рассказала об этом Алектору.
– Тебе, наверное, почудилось, – ответил он. – Курам-наседкам часто мерещится опасность.
Следующей ночью тихое кудахтанье повторилось. И ещё какие-то звуки, словно кто-то пытается сделать подкоп в наш курятник.
Меня охватил страх. Стояла кромешная тьма, и я была совершенно беспомощна.
На утро я снова пожаловалась Алектору. И в этот раз он мне поверил.
– Неужели это опасный зверь, – хорёк?! – встревожился наш защитник. – Хорьки умеют кудахтать как куры. Если хорёк возле фермы – жди беды. А странного запаха ты не почувствовала?
И тут я вспомнила, что был неприятный запах! Да, был! Такой, что хоть затыкай нос опилками.
– Точно! Это был хорёк! – воскликнул Алектор. – Хорьки издают страшное зловонье, чтобы куры потеряли сознание и упали с насеста. И тогда злодеи перегрызают им горло и съедают их мозг. А ещё больше они любят поедать цыплят…
Эти слова болью отозвались в моём сердце. Как если бы одно последнее зерно упало с большой высоты в пустую железную миску…
Тут началась такая паника! Луша и Клуша причитали и плакали: «Ой, что делать?! Ой, что делать?!» В каждом углу им мерещился злой, кровожадный хорёк.
Я опустила клюв и замерла. Как мне хотелось стать невидимкой, чтобы хорёк не смог найти ни меня, ни моих будущих цыплят!
Алектор нервно ходил из угла в угол. Он воинственно кудахтал, высоко задирая свои длинные лапы.
- Ничего! Ко-ко-ко…! Ничего! Мы справимся! – твердил он, насупившись.
То и дело вставая на цыпочки, он агрессивно пританцовывал, готовясь к бою.
На шум прибежал птицевод. Он внимательно нас осмотрел. Но, не поняв в чём дело, долил в поилку воды и ушёл.
Приближалась ночь.
Мы договорились не спать. Алектор смотрел через окно на свет уличного фонаря, чтобы темнота не казалась совсем кромешной.
В случае опасности наш предводитель должен был закукарекать. Для людей будет очень неожиданно, если петух загорланит посреди ночи, и они прибегут на помощь.
А спать хотелось. Даже очень. Вот как скажешь себе «нельзя спать», так сразу хочется.
Алектор, Луша и Клуша сидели на насесте... Хорошо им! Если что, они могут взлететь. Они же свободные птицы.
А у меня того и гляди птенцы появятся… Мне нельзя покидать гнездо.
Чтобы не заснуть, наш командир велел рассказывать друг другу истории. Первой рассказчицей он назначил Клушу.
Клуша принялась рассуждать о людях:
– Люди - хорошие существа, но они считают кур глупыми птицами. У людей даже поговорка есть: «куриные мозги». Они думают, если у кур маленькая голова, значит, мозги некудышные. А ведь куры даже считать умеют!
Алектор тут же вспомнил историю про умных крыс. Про то, как они воруют куриные яйца.
– Хитрые злодейки орудуют вдвоём. Одна берёт яйцо в лапы и ложится на спину. А другая тащит её за хвост. Так они совершают кражу. Между прочим, куриные яйца могут таскать и крупные птицы, – продолжал он. – Однажды сорока так ловко воровала яйца из курятника, что люди долго не догадывались, куда они исчезают.
– Перестаньте! – не выдержала я. – Не могу слушать такие страшные истории!
Луша, кажется, поняла мои чувства и повела разговор про украшения.
– А ещё сороки любят воровать блестящие вещи себе на бусы, – вступила она в разговор.
Ох.., лучше бы я и дальше слушала Алектора. Потому что наша модница так монотонно и мечтательно повела свой рассказ, что в курятнике наступила полная тишина. Все заснули.
Меня тоже клонило в сон, и я, как обычно, опустила голову в облако пёрышек, которые теперь в изобилии меня окружали.
Я дремала, как вдруг услышала знакомый шорох в углу! Прислушалась. Нет, не показалось. Хорёк! Он пришёл, чтобы погубить всех нас!
Как же мы беспомощны в темноте. Я не могла ни подать голос, ни двигаться. Я не смогла даже шевельнуться! Меня сковал ужас.
Ложное кудахтанье хорька становилось все слышней. Он приближается! Он сделал подкоп в наш курятник!
В углу мелькнул чёрный нос и острые зубы.
Почему же все спят? Может быть, петух и мои соседки уже надышались снотворным зловоньем?..
И тут я поняла: мой нос весь в пуху, и пушок послужил мне защитой от удушливого запаха.
В этот момент подо мной шевельнулось яйцо. Как будто напомнило, что от меня зависят жизни маленьких, ещё не вылупившихся цыплят.
Моё сердце забилось сильней. Медлить нельзя! Нельзя медлить!
Из последних сил я постаралась сбросить оцепенение. Резко вытянув шею, я стукнулась клювом в жёрдочку, на которой сидели Луша, Клуша и Алектор. Вернее, я уткнулась в верёвочку, с помощью которой жёрдочка была привязана к стойке.
И я сразу поняла что мне делать! Я стала бить клювом по косице шнура, чтобы она порвалась. Тогда жёрдочка упадёт и стая проснётся!
Коварный хорёк, словно бы разгадав мои намерения, стал вести себя нагло и шумно. Он грёб землю так активно, и его кудахтанье стало таким громким, что если бы куры и Алектор спали обычным сном, то давно проснулись бы!
Я стучала клювом изо всех сил! Верёвочка поддавалась с трудом. Вот она уже взлохматилась и растрепалась… Ещё чуть-чуть!
В отверстии пола появилась голова хорька. Запах стал удушающим. Ах, скорее! Скорее рвись, верёвочка, иначе мы погибли!
Ещё мгновение, и… хрясть! Насест вместе с тремя «сонными тетерями» рухнул на пол!
Пробудившийся Алектор, не успев как следует встряхнуться, кинулся в бой с хорьком. Он бесстрашно клюнул злодея в темя. Но хищник и не думал отступать.
Луша и Клуша протяжно охали, пытаясь встать на ноги. Кудахтать могла только я.
На наше счастье люди услышали переполох и заторопились к нам. Они догадались, что ночью нас может испугать лишь настоящая опасность, и с шумом бежали к нам на помощь.
Как только дверь в курятник открылась, ловкий хорёк увернулся от борьбы и нырнул в темноту.
В пыльном свете ночной лампы кружили белые перья. Люди немедленно открыли все окна. Воздух постепенно прояснялся и прочищался.
Всё успокаивалось, как после страшной грозы. На место возвращались утварь, миски, поилка,… и насест. Птицеводы испытующе разглядывали порванную верёвочку…
– Берегиня! Это она спасла всех! Какая умница!
И тут все дружно устремились ко мне, осыпая меня словами благодарности.
Птицевод погладил меня по спинке. Клуша сказала, что я самая умная курица на свете. Луша принесла мне лучший камушек из своей коллекции и опустила его в моё гнездо.
А где же Алектор?
Наш бравый гвардеец, не спуская с меня глаз, кудахтал и рвался из человеческих рук что есть силы. Ему перевязывали раненную лапу.
Наконец он высвободился, торжественно подлетел к моему гнезду, упал на одно колено и гордо запел:
– Это моя любимая! Это моя Берегиня!
Совсем скоро на свет появились три замечательных цыплёнка. Два мальчика и одна девочка. Девочка вылупилась из яйца под номером «один». И её сразу назвали в мою честь – Берегушей.
А мальчики, - Прохор и Петруша, - ну, вылитый отец! Мои ненаглядные детки получились очень красивыми!
Вместе с малышами я выхожу гулять и заботливо оберегаю их от опасностей.
У цыплят тоже бывают враги.
Но это уже другая история…
